Название: Я к вам пишу
Автор: Чёрная шапочка
Бета: Анонимный доброжелатель
Пейринг/Персонажи: претор Тевинтерского Империума, племя аламарри
Категория: джен
Жанр: эпистолярный, юмор
Рейтинг: PG
Размер: драббл (500 слов)
Саммари: На заявку: можно про то, как тевинтерские захватчики врывались в варварские деревни и оставляли в них библиотеки, храмы, дороги...
Благородные господа, освященные милостью Богов, магистры Тевинтерского Магистериума, по вашему приказанию я начал предпринимать попытки приобщения этих варваров, именуемых аламарри, к благам цивилизации. Должен сказать, что мы, ваши преданные слуги, встречаем упорное и постоянное сопротивление со стороны местного населения.
Библиотеку они сожгли. Слава Богам, они сделали это прежде, чем туда завезли большую часть редких и ценных томов. Впрочем, аламарри же и помогли потушить то, что осталось от величественного строения — оказалось, поджог был непреднамеренным: они отмечали праздник своего божества и устроили состязания. Смысл их заключался в следующем — аламарри брали горшки с горючей смесью и забрасывали их в окна. Лучшие умудрялись докинуть до третьего этажа. Варвары объяснили, что они думали, будто «магический дом не горит».
Попытка обустроить купальни также не нашла поддержки среди аламарри. Они долго недоумевали, а затем кто-то принес тушу быка и опустил ее в один из подогреваемых бассейнов. Теперь аламарри варят в купальнях похлебку. Надо отметить, что именно за это нововведение они нам весьма благодарны.
Дороги также вызывают у аламарри непонимание. Верховую езду они не практикуют, пожитки предпочитают носить на себе, и когда я лишь начинал строительство, мой язык был недостаточно хорош для того, чтобы я мог составить фразу сложнее, чем «ровная земля, ходить хорошо, деревья нет». Впрочем, аламарри сумели извлечь из наших действий пользу — они изымают дорожные камни из почвы и используют их для строительства домов.
Отмечу, что нравственность находится на прискорбно низком уровне. Священный институт брака аламарри заменяет принцип «не дерется — значит, не против». Не лучше обстоят дела с гигиеной — аламарри живут с волками, спят с волками, а порой, кажется, и едят с волками. Должен обратить ваше внимание на то, что волки уже кажутся мне более приспособленными для приобщения к цивилизации.
Попытки внедрить судебную систему мне также не удались. В основном для решения конфликтов аламарри используют метод «кулака в морду». В случаях, когда ситуация вовлекает большое количество участников или несколько неясна, «банн», то есть вождь, может определить, кто и к кому применит этот метод.
Что касается отношения местных жителей к магии, то оно боязливо-уважительное. Меня они с тем же упорством, с которым делают все прочее, называют ведьмой. Попытки объяснить, что я претор Тевинтерского Имепериума и член Магистериума закончились ничем — в языке аламарри просто нет таких слов, и они, похоже, были приняты варварами за какое-то заклинание.
Некоторые охотники дарят мне добычу или свои трофеи. Я не знаю, является ли это своего рода приношением или брачной традицией — и боюсь выяснять. Два дня назад две варварки подрались за право проводить меня в болотистую местность, которую я собирался нанести на карту. В целом, учитывая особенности культуры аламарри, местное население относится ко мне весьма дружелюбно. Сидя у костра, они часто делятся со мной планами о том, как «переубивают всех этих поганых имперских собак».
Подводя итог, я могу заявить, что мое положение вполне удовлетворительно. Однако же я допускаю возможность того, что скоро буду убит (я допускаю такую возможность каждый день). Посему я попросил бы рассмотреть мое прошение о переводе на иную должность. Любую, на самом деле. Только поскорее. Прошу вас. Я хочу домой.
Магистр Тевинтерского Империума, претор провинции Аламарри, Марсселус из Карастеса.
Название: Tomorrow belongs to me
Автор: Чёрная шапочка
Бета: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Радонис, демон желания, прочие
Категория: джен
Жанр: авантюрная драма
Рейтинг: G
Размер: драббл (~700 слов)
По статье из Кодекса: Истинный магистр становится символом власти в Тевинтере. Остальные маги находятся у них в услужении, и маг, не имеющий знатной родословной, может полагаться лишь на собственный талант и имеющееся у него богатство. ― Сестра Петрина, церковная ученая, «Древний север»
Некоторые люди всегда хотят большего. Они готовы на всё, чтобы стать лучше других, но не могут остановиться, даже когда эта цель достигнута. Способные люди очень рано понимают, что достичь можно всего, чего угодно. Главное — найти подходящее средство.
— Чего ты хочешь?
У неё лицо и фигура Илизии, и юноша презрительно хмыкает: неужели это демоново отродье считает, что он стал бы заниматься всем этим, чтобы переспать с девушкой, — пусть и очень красивой?
— Знаний.
— Я видела, как ты год назад сдавал выпускной экзамен, — задумчиво говорит демон. — У тебя настоящая страсть к знаниям, да? Как тебя зовут?
— Радонис.
Кто владеет знанием — владеет миром. Особенно в Тевинтере.
***
В Магистериуме его сначала почти не замечали. Серьёзный молодой человек, держится в стороне, говорит тихо. Потом, один за другим, начали обращать внимание: говорит этот молодой человек очень дельные вещи. Предсказал, например, внезапное нападение кунари с точностью не то, что до дня — до часа. Посоветовал усилить наблюдение за импортом — и обнаружилось, что один очень влиятельный человек, находившийся до этого вне подозрения, поставляет лириум по искусственно завышенной цене. Упомянул об отсутствии контроля над застройкой центра — и немедленно выяснилось несколько интересных фактов о дырах в бюджете и нелегальных боях.
— Как получилось, что вы ещё не магистр? — спросили его после очередного триумфа.
— Я не считал себя достойным, — смущенно улыбнулся Радонис.
— Я буду ходатайствовать о том, чтобы вашу кандидатуру утвердили.
— Я тоже, господа.
— И я.
«Ты выглядишь настоящим святошей, дорогой», — рассмеялась демон в его голове.
«Я хочу нравиться людям».
«Ты и так им нравишься».
«Недостаточно. И это моя заслуга. Не твоя».
***
Радонис был сильным магом и дальновидным членом Магистериума. С другой стороны, в Тевинтере это не такая уж редкость. В молодом человеке было что-то ещё: на его открытое лицо было просто приятно смотреть. В его присутствии сами собой стихали споры, разговоры становились живее, и даже угрюмые старики долго ещё вспоминали интересно проведённый вечер. Архонт Дейвон сделал Радониса своим учеником именно поэтому: он очень ценил приятных людей. Радонису почти не завидовали — у архонта было трое сыновей, так что надежды ученика унаследовать престол были более, чем призрачны. А проводить много времени с брюзгливым, вечно ко всему придирающимся, брызгающим слюной главой государства — разве здесь есть удовольствие, которому можно завидовать?
Старший сын архонта Дейвона был убит на Сегероне. Никто не понимал, за каким демоном молодой наследник туда отправился: он никогда не проявлял особенного интереса к военному делу. Но как-то раз, когда в Магистериуме зачитывали очередной доклад об успехах (сомнительных) имперской армии, глаза наследника загорелись. Потом рассказывали, что он, вдохновленный чем-то, будто бы прошептал: «Я знаю, как нам победить их!»
Средний сын погиб спустя несколько лет. Какой-то фанатик заколол его на улице. Стража тут же изрубила убийцу на куски, так что причины нападения остались неясны. Возможно, это было связано с увеличением потока рабов — убитый был сторонником спонсирования южных торговцев.
Смерть младшего была, пожалуй, самой нелепой. В Тевинтере не существует даже термина «Истязания». Это выпускной экзамен, к которому готовят долго и дотошно. Лучшие маги страны следят за тем, чтобы не было никаких происшествий. Как демону гордыни удалось растерзать юношу и почему его не успели спасти — никому в Империи неведомо.
Радонис всегда был рядом с архонтом. Подносил стакан воды, занавешивал окна, чтобы не было видно заплаканных глаз, помогал создавать амулеты, притягивающие удачу и отпугивающие демонов.
Со своим демоном Радонис разговаривал всё реже. Ему было незачем, а не слышать её назойливый шёпот в своей голове он приучил себя ещё очень давно. И Желание решила, что с неё хватит.
Так что Дейвону пришлось погибнуть. Все знали, что в его смерти виновен безземельный выскочка Аврелиан Титус, но доказать это было невозможно. Радонис готов был волосы на голове рвать от бессилия — архонт не успел составить завещание.
Демон желания в его теле почти повизгивала от нетерпения: Радонис вот-вот даст волю отчаянию, и тогда его разум наконец сдастся. Раньше она боялась, что этот момент никогда не наступит — Радонис даже ей казался сделанным из камня.
— Значит, выбирать будет Магистериум, — невозмутимо проговорил Радонис, оставшись один. — Я всего-то должен завоевать популярность в Магистериуме.
— Хорошо, милый, — вздохнула демон желания. — Тебе снова понадобится лириум. И, я думаю, десяток рабов.
— И новый демон.
— Что?
— Я достаточно сотрудничал с тобой. Теперь я нуждаюсь в лучшем.
— Но это невозможно, — пробормотала Желание.
На самом деле она, конечно, знала: возможно. Просто для этого нужна сверхъестественная сила воли и сверхъестественная жестокость. В Радонисе она не сомневалась.
Название: Неожиданности
Автор: Чёрная шапочка
Бета: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Дориан/Крэм, Железный Бык, ОМП, спойлерХалвард Павус
Категория: джен, преслэш
Жанр: драма, романс, немного флаффа
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (~2760 слов)
Саммари: Дориан очень хочет пообщаться с Крэмом. У Крэма есть веские причины этого избегать.
Примечание: вдохновлено игровым диалогом с Крэмом:
спойлер— If you had the chance to use magic, would you change all the way?
— What? No. I don’t want any magic like that within ten yards of my body. When I was younger… I don’t know. Everyone has silly dreams. In Tevinter, dreams like that get you killed.
— Бык, почему твой лейтенант меня боится? — Дориан хотел бы, чтобы его слова прозвучали капризно, но вместо этого, к его досаде, вышло по-настоящему растерянно. Конечно, это случилось не впервые в его жизни: мужчина, который ему до неприличия нравился, прятался от него по углам. Просто сейчас, в многолюдном замке, он как никогда страдал от одиночества.
Кунари покосился на спящих в десятке метров от костра Быков и ухмыльнулся:
— Усы у тебя больно зловещие, — и добавил уже серьезнее: — Такие, как ты, таким, как он, в кошмарах снятся.
— Да вы все прекрасно знаете, что я не имею с ними ничего общего, — Дориан устало потер веки. Как бы ему хотелось самому до конца поверить в это.
— Ой ли, — покачал головой Бык.
Следующим утром, разминаясь перед завтраком, Бык как бы между прочим заметил:
— Наш нежный маг весь по тебе извелся, — и с неудовольствием отметил, как мгновенно помрачнел Крэм.
— Лучше мне будет не приближаться к нему, босс.
Бык закатил глаза.
— Я понимаю, ему сложно сочувствовать, все такое, но даже подлый имперец заслуживает того, чтобы получить прямой и честный отказ. Не съест же он тебя.
Крэм попытался улыбнуться, но вышло жалко. Бык выругался сквозь зубы.
— Если хочешь, я могу сам сказать ему, что он тебе отвратителен. Он гордый, ему хватит.
— Он мне не отвратителен, — юноша покачал головой. — Совсем не отвратителен. Дело... Прости, я просто трус. Я поговорю с ним, обещаю.
Когда парень, месяц кряду избегавший любой встречи с тобой, укладывавшийся спать в противоположной от тебя стороне лагеря, уходивший в уборную и не возвращавшийся, стоило тебе появиться на общих посиделках, — словом, когда такой человек вдруг зовет тебя выпить — сложно отнестись к этому без волнения. Повлиял ли его последний разговор с Быком? Или, может, до мальчика в принципе так медленно доходит? На всякий случай Дориан тщательно подготовился: поменял платье, выцыганил у Жозефины бутылку специального дипломатического ривейнского, в последний момент сунул в карман склянку с маслом.
Они устроились на замковой стене. Дориан мог бы многое сказать по поводу оптимального соотношения романтики и комфорта, но Крэм перебил его мысли неожиданно серьезным:
— Я бы не хотел, чтобы нас кто-нибудь слушал.
— Мы будем обсуждать военные тайны? — Дориан поднял брови.
— Скорее, личные, — Крэм печально улыбнулся. — Мне было довольно сложно решиться, так что я буду очень тебе благодарен, если ты не станешь иронизировать над моим рассказом.
Дориан не был идиотом. Он извинился и передал Крэму бутылку, чувствуя, как под ребрами начинает шевелиться на редкость дерьмовое предчувствие. Он был почти уверен, что не хочет сегодня знать чужих тайн. Никаких.
— Я родился в Каринусе, — начал Крэм. — Ты об этом не знал, да? Так странно: Империя такая большая, а в Инквизиции почему-то оказались два земляка. Я, наверное, лет на шесть тебя младше, — он отвернулся и, после короткой паузы, добавил: — И я родился девушкой.
***
— У него двухэтажный дом почти в центре. Двухэтажный, можешь себе представить?
Крэм убедился, что дверь заперта, и пошире раскрыл сумку. Пара монет — только и хватит, конечно, что два раза поужинать, но плевать. Нож. Что еще?
— Разумеется, ты не хочешь, но со временем тебе будет проще. Всем становится, поверь уж моему опыту.
Руки беспорядочно шарили по полкам, по кровати, под кроватью. В голове стучало: собрать вещи, собрать вещи. Но все они были отвратительно, вызывающе не его. Очень женские. Не брать же ему с собой выходное платье или новый гребень.
— Так что, я скажу, что ты принимаешь предложение, да?
— Нет.
Он зарекся отвечать — пусть себе уговаривает за закрытой дверью — но, как всегда, не выдержал.
— Почему нет? Ну почему? Ты бы действительно предпочла, чтобы все мы попали в рабство за долги, да? Как у тебя хватает совести отказываться, я не понимаю, вырастили дочь, а она...
Крэм стиснул зубы, чтобы не отвечать. Прижался лбом к холодному зеркалу, пытаясь успокоиться, но в висках все равно оглушительно стучала кровь. Взгляд упал на лежащие на комоде портновские ножницы.
— Дорогая, что ты там делаешь?
— Ничего особенного.
«Пытаюсь перестать быть дерьмом». Обрезать волосы оказалось сложнее, чем он думал: не удавалось захватить достаточно большую прядь, не получалось резать у самых корней, не получалось сделать так, чтобы не дрожали руки. Волосы падали на пол, на кровать, попадали в нос, заставляя его морщиться. Потом он достал свое длинное белое платье — самое дорогое и самое ненавистное: в нём его называли «невестой» десятки раз. Порезал его на длинные полосы, разложил их на кровати. Сначала обмотал так туго, что стало больно вдохнуть; пришлось переделать. Надел рубашку и штаны, выменянные на все его украшения ещё несколько месяцев назад.
Из зеркала на него смотрела отвратительно стриженная девчонка в мужской одежде. Губы у неё дрожали.
***
В это время суток трактир был переполнен: после долгого рабочего дня все стремились побыстрее накачаться дешёвым пойлом, чтобы можно было быстро уснуть, не видеть тяжёлых снов и наутро снова быть готовыми гнуть спину. Крэм сидел за столом в углу и пытался сообразить, что делать дальше. Большая кружка мутного эля помогала успокоиться.
— Прости, здесь свободно?
Не дожидаясь ответа, к нему подсели. Крэм глянул на незнакомца исподлобья. Мужчина, высокий и, кажется, довольно молодой. Тёмный капюшон скрывал половину его лица, но улыбался новый сосед вполне дружелюбно.
— Ты не против поболтать немного?
Незнакомец откинул капюшон, и стали видны внимательные светлые глаза и прямой нос. Крэм пожал плечами и мужчина, расценив это как согласие, смущённо кашлянул:
— Ты ведь парень, да? Тут темно, плохо видно.
Крэм кивнул и нерешительно улыбнулся.
— Я недавно в вашем городе, и вечерние экскурсии по кабакам пока не приносят результата. Но здесь вроде неплохо: по крайней мере, можно поглазеть на людей и выпивка дешёвая. Конечно, если бы у меня не попытались стянуть кошелёк, пока я беседовал с хозяином, было бы ещё лучше...
— Или если бы кислой капустой пахло поменьше.
Незнакомец расхохотался.
— Ну, на такую роскошь нам и рассчитывать не приходится. Взять тебе ещё выпить?
С каждым глотком Крэму всё больше нравилось в этом трактире, а собеседник делался всё приятнее. После второй кружки он рассказал, что всегда мечтал пойти в армию и собирается теперь это сделать. После третьей — признался, что ушёл из дома. Практически сбежал, если говорить начистоту. После четвёртой...
— Да ладно?! — Брутус хлопнул его по плечу. — Слушай, никогда бы не подумал!
Крэм краснел от удовольствия и смущённо смеялся. Он перестал считать выпитое и только безучастно отмечал, что трактирный гомон становится музыкой, лица вокруг — цветными пятнами, а поверхность стола и вообще все поверхности — зыбким колышущимся морем. Он как будто слышал свой голос со стороны: эмоциональный и запинающийся, но полностью мужской голос. И этот голос рассказывал вещи, которые он, кажется, никому никогда не рассказывал: об играх с мальчишками-рабами, которые считали его своим, о снах, в которых он брился и надевал мужскую одежду и после которых просыпался с блаженной улыбкой на лице, об отце, научившем его драться, и матери, мечтающей выдать его замуж. Брутус сочувственно кивал и заказывал ему ещё выпивки.
— Всё могло быть и хуже, с другой стороны, — заметил он, задумчиво постукивая по столу костяшками пальцев.
— Угу, — мрачно улыбнулся Крэм. — Если бы меня выдали замуж, было бы однозначно хуже.
— Да нет, — с пьяной серьёзностью возразил Брутус. — Я имею в виду, тебе повезло родиться в Тевинтере. Империи магов. Они многое могут.
Крэм потёр пальцами виски, пытаясь сосредоточиться. И, кажется, понял.
— Это... они, наверное, такого-то не могут. Всё-таки, — он попытался стать трезвее, но получилось плохо.
— Вообще-то нет, — Брутус доверительно наклонился к нему. — Но я как раз знаю магистра, который исследует такие вещи. Он ещё не рассказывал о результатах своих исследований, поэтому лучше будет помалкивать. Но там всё безопасно. У меня друг есть... ну, такой, как ты.
— Магистр, — после этого слова Крэму было сложно воспринимать всё остальное. С магами лучше даже не заговаривать, а уж магистров — вообще обходить за два квартала. Его отец мог бы рассказать, на что способны магистры.
— А сейчас у него... ну, у моего друга... даже если штаны свободные, видно, какой хороший... ну ты понимаешь, да? Через пару лет такие ритуалы будут обыденностью, но и стоить будут немало, конечно. Ты можешь и подождать, разумеется. Двумя годами раньше, двумя позже — куда тебе спешить, молодой еще. Тебе сколько лет-то?
— Девятнадцать, — Крэм машинально прибавил три года. Денег, конечно, у него не будет: если его и возьмут сейчас в армию, жалование понадобится родителям — это будет самое меньшее, что он должен для них сделать.
— Ну вот. Вся жизнь впереди. Там так здорово, даже голос и походка меняются. Не только... это самое. Тело.
Крэм парой глотков допил свою кружку. Наверняка это очень опасно. И миллион вещей могут пойти не так. Но, в конце концов, — разве ему есть, что терять?
***
Голова гудела, словно башенные часы. Мутило отвратительно, веки болели и язык прилипал к нёбу. Он никогда раньше так не напивался — честно говоря, он вообще никогда раньше не напивался. Каждое движение отдавалось болезненным эхом по всему телу. С трудом сдерживая стон, Крэм потёр кулаком глаза и приподнялся на локте. Он лежал в маленькой прохладной комнате. Узкая, но удобная кровать с чистым бельём, стол с парой стульев, зеркало на стене — комната производила бы приятное впечатление, если бы не отсутствие окон. Два старинных светильника на стенах давали тусклый, колеблющийся свет, внушавший невольную тревогу.
Хуже всего было, что он не помнил, как сюда попал. Вчерашний вечер распадался на отдельные картины: вот они выходят из трактира (ночь неожиданно холодная), вот идут по тёмному переулку, и дорога то уходит из-под ног, то, наоборот, стремительно приближается к лицу. Интересно, он вчера сообразил спросить хоть что-нибудь о предстоящем ритуале? Но при попытке вспомнить голова разболелась ещё сильнее.
— Ну и долго же ты спал! — вошедший в комнату Брутус был весел и бодр, словно и не напивался с ним вчера. — Ну как, готов к началу новой жизни?
— Не очень, — признался Крэм, поглаживая криво стриженый затылок — хоть бы голова перестала болеть!
— Ещё бы, такое счастье с неба свалилось, а, — Брутус так и излучал жизнерадостность, но при этом в его движениях было что-то нервное. Словно он торопился куда-то. — Пойдём, всё готово.
Крэм хотел возразить, но ничего внятного придумать не получалось. Мысли вообще требовали от него слишком много напряжения, которое немедленно отдавалось болезненной тяжестью в затылке и резью в глазах. Так что он просто осторожно встал, стараясь совершать минимум лишних движений, и направился за Брутусом в соседнюю комнату.
Она была длинной и тёмной, с низким потолком и тоже без окон. У стены стоял худощавый человек в длинном черном плаще с капюшоном, почти полностью закрывавшим его лицо: видны были только тонкие губы.
— Магистр... — Брутус почтительно склонил голову, но мужчина предостерегающе поднял руку.
— Не нужно имён.
Крэм кашлянул.
— Я... я хотел спросить...
Мужчина тряхнул головой, так что на миг стало видно, как блеснули его глаза. В правой руке он держал посох с каким-то кристаллом, который внезапно вспыхнул и начал переливаться мерным, успокаивающим светом.
— Всё в порядке, — медленно произнёс он, и Крэм тут же понял, что всё, действительно, в порядке. Ему просто нужно было лечь вон на тот стол у стены и расслабиться, возможно, даже закрыть глаза, чтобы не пугаться лишний раз...
Стол был жёстким и холодным: тут же заныли ещё и лопатки. Теперь нужно было расстегнуть рубашку. Несмотря на ежесекундно усиливающуюся головную боль, пальцы слушались его на удивление хорошо. Странно: он вообще не помнит, как разматывал тряпки, но сейчас их не было. Ну и идиотом он, наверное, выглядел утром! Да и сейчас, кажется, выглядит...
Голова стала болеть чуть меньше, так что Крэм, скосив глаза, постарался присмотреться к происходящему. Брутус куда-то исчез. Мужчина, так и не скинувший капюшон, пристально смотрел на пол, шевеля губами. Проследив за направлением его взгляда, Крэм увидел нарисованные на полу знаки. Круги, какие-то линии, какие-то буквы; всё это светилось тусклым, неестественным светом. Он слышал о чём-то подобном, кажется, он сейчас...
Мужчина поднял руку с посохом, и в голове как будто посыпались камни. Сдавленно застонав, Крэм зажмурился, но боль не проходила. Когда он снова открыл их, смаргивая слёзы, мужчина стоял прямо над ним и держал в руке нож. Что-то внутри — внутренний голос — тихий, сдавленный внутренний голос — заскулило, что нужно немедленно убегать отсюда, оказаться отсюда подальше любой ценой. Но его руки сами откинули полы рубашки, обнажая тело.
Магистр вдавил неестественно холодное лезвие в кожу над ключицей, но больно не было — то есть было, но как будто не ему. «Мне слишком страшно, чтобы чувствовать боль», — понял Крэм. Горячая липкая кровь текла по шее.
— Это хорошо, что тебе страшно, — улыбнулся ему магистр. — Они любят эмоции.
Крэм попробовал дёрнуться, но его словно сковало. Только в глазах потемнело от нечеловеческого усилия. Это, возможно, было к лучшему: знаки на полу засветились ещё сильнее, а в углах комнаты заклубилось нечто тёмное и пустое. Крэм не хотел туда смотреть. Он изо всех сил постарался зажмуриться.
— Смотри, — приказал магистр. — Лучше, чтобы ты их видел.
Сердце колотилось оглушительно громко, и в сознании забилась яростная, отчаянная надежда — пусть оно разорвётся в груди, пусть разорвётся прямо сейчас, так что ему не придётся больше так бояться, никогда больше не придётся...
— Магистр Павус, приехал...
Голос был незнакомым, очень нормальным и очень не к месту в этой комнате. Но с ним всё закончилось — резко, как обрывается крик. Кажется, слышались какие-то шаги, но Крэму было плевать. Он немедленно зажмурился, закрыл глаза руками, вжался затылком в стол. Ничего не происходило. Даже голова прошла; правда, заныл порез на плече. Когда дыхание чуть-чуть успокоилось, Крэм медленно открыл глаза и приподнял голову. Знаки на полу больше не светились. В комнате он был один.
На ходу застёгивая рубашку, Крэм выскользнул из комнаты. Увидел ведущую наверх лестницу и взбежал по ней, стараясь одновременно и не шуметь, и двигаться как можно быстрее. Откуда-то слышались мужские голоса, один говорил что-то об ужасной качке и как он думал, что никогда не доедет. Другой голос принадлежал магистру, но Крэм, не слушая, что тот ответит, ринулся к открытой двери. Позади послышался удивлённый возглас, но оглядываться он не стал.
***
Крэм давно замолчал, а Дориан все еще сидел, уставившись в одну точку. Казалось, его не было вовсе: была только многотонная тяжесть свалившейся на него вины. И — запоздалого ужаса. Раздавленный ею, он не мог поднять глаз и боялся вздохнуть. Снова и снова он переживал бесконечные недели взаперти, дома, когда каждый камень и каждая доска шептали ему, что он будет погребен здесь навсегда. Утро, когда он проснулся парализованным с головы до ног и понял, что бежать уже поздно. Скорчившегося в углу раба. Отца с тяжелым, беспокойным взглядом. Посох в его руке и свой единственный, панический рывок, инстинктивную судорогу, выплеснувшую наружу магию такой силы, что Халварда отшвырнуло к стене, а самого Дориана мгновенно вывернуло на пол. Только продышавшись, он осознал, что снова может двигаться. Отец лежал без сознания, и Дориан без малейших сомнений вырвал посох из его ослабевших пальцев. Он бежал, не оглядываясь.
— Эй, эй, чего ты.
Почувствовав руку на плече, Дориан понял, что плачет. Глотнул из бутылки — они к ней почти не притронулись — и, конечно, закашлялся.
— Тебе, наверное, никогда не было интересно, зачем ему это было нужно. А я никогда не задумывался, на что он ради этого пошел. Ведь ты наверняка не был единственным. Создатель, все эти годы он молчал и тренировался... на таких, как ты. Ненавижу его. И себя ненавижу. Я-то смог сбежать. Не то что они.
— Сбежать? — Крэм непонимающе нахмурился. — Ты сбежал от отца?
Дориан горько усмехнулся, метнул на него быстрый лихорадочный взгляд. Набрал побольше воздуха в легкие.
— Магистр Халвард Павус все эти годы, как я теперь понимаю, тренировался, отлавливая на улице таких, как ты, мечтающих изменить что-то в своем теле или в своей голове. Наверняка первыми он взялся за наших рабов. Сейчас вспомнил: эльфийский мальчишка, с которым я целовался еще до того, как меня отправили в Круг, исчез как-то раз, а я даже не поинтересовался, куда он делся. Мне вообще не было дела до других — тем более до рабов. А потом я вышел из-под контроля окончательно, и мой дорогой отец решил, что не может больше ждать. Тогда он устроил похищение собственного сына — руками наемников вытащил меня, буквально, из постели моего тогдашнего любовника и привез домой. Чтобы наконец исправить своего непослушного сына.
Крэм потерянно молчал. Дориан потрепал его по плечу.
— Расслабься, — он покачал головой. — Вот уж не думал, что мне придется рассказывать эту историю второй раз за неделю.
Они сидели так, привалившись друг к другу и наблюдая, как по заснеженным пикам разливается оранжевая закатная глазурь.
— Мне холодно, — пожаловался Дориан.
— А ведь ты меня тогда спас, — невпопад откликнулся Крэм.
— Случайно.
— Я тебе теперь не нравлюсь?
Дориан скосил на него взгляд, не зная, чему удивляться больше — непоследовательности или непосредственности этого парня.
— Нравишься, — подумав, ответил он. И не соврал, конечно: образ, преследовавший его все последнее время, образ молчаливого мальчишки с насмешливым умным взглядом, с сильными руками, с породистым северным профилем, вступив в схватку с новой информацией, никак не хотел сдавать позиций. От этого было никуда не деться — Крэм ему нравился. Все еще. Он поспешил добавить: — Но ты понимаешь: будет очень сложно.
— Мне тоже будет сложно, — пожал плечами Крэм. — Мне всегда была отвратительна мысль о том, что когда-нибудь придется целовать мужчину. В общем-то, я в принципе, с тех пор как сбежал, старался не допускать мысли о том, что мне может кто-то понравиться. Тем более — я кому-то, — он обхватил себя руками за плечи.
Дориан выругался про себя.
— Я свинья, что полез к тебе.
— Ты красивый, — откликнулся Крэм.
Дориан подумал, что с сегодняшнего дня в его жизни стало по крайней мере вдвое больше неожиданностей.
Название: Счастье
Автор: Чёрная шапочка
Бета: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Хоук/Фенрис, Данариус/Фенрис
Категория: слэш
Жанр: ангст
Рейтинг: R — NC-17
Размер: драббл (~700 слов)
Саммари: Фенрис вспоминает
Хоук любит задавать ему вопросы. Иногда ему нравится — он, например, с упоением описывает, как именно ответили за свои преступления очередные пойманные им работорговцы. Иногда ему неловко и приятно одновременно — возбуждение и стыд разливаются по телу, когда Хоук шёпотом просит его в деталях описать, чем они будут заниматься сегодня ночью. Иногда вопросы Хоука его раздражают — скажем, когда он с наивной непосредственностью выспрашивает о Тевинтере. Но хуже всего, когда вопросы Хоука ставят его в тупик.
«Чего ты хочешь, Фенрис?»
Этот вопрос выбивает почву у него из-под ног. Этот вопрос как ничто другое заставляет Фенриса почувствовать своё одиночество. Этот вопрос заставляет его чувствовать себя блуждающим в темноте посреди пустыни, и хоть бы какой-нибудь ориентир рядом.
Фенрис не знает, чего он хочет. Фенрис не хочет ничего. А кто ничего не хочет — ничего и не получит.
Страшнее всего то, что так было не всегда.
Его противников двое, оба крупнее и старше — один из них вообще человек. Но Фенрис хорошо знает свои преимущества — он быстрый, ловкий и безжалостный. Он умеет бить точно и больно. А ещё он сильнее, чем кажется. Один из его противников — эльф — наступает на него, размахивая кинжалами. Кинжалы блестят на солнце, его движения изящны и безупречны. Изящество его и губит: Фенрис выбирает момент, рубит с плеча, и вот уже один из кинжалов валяется на полу вместе со сжимающей его кистью. Второй противник осторожнее: ждёт, когда Фенрис начнёт атаковать, чтобы воспользоваться первой же его ошибкой. Фенрис не спешит, и они пританцовывают друг напротив друга, тяжело дыша. Зрители неодобрительно свистят, но ни эльф, ни человек не обращают на них никакого внимания. Зрителей не существует. Сейчас не существует ничего, кроме их поединка. Взгляд у человека совершенно шальной, почти безумный, и Фенрис предвкушает, как совсем скоро смерть сделает эти наглые глаза мутными и бессмысленными. Так и происходит. Ждать ошибки Фенриса было бесполезно — Фенрис не может позволить себе ошибиться. Он вытирает кровь с лица и слушает, как все ему рукоплещут. Зрители — другие рабы, горожане и даже магистры — смотрят на него. Хозяин улыбается ему. Фенрис победил. Он счастлив.
Раньше Фенрис не помнил всего этого, и было проще. Раньше он думал, что в принципе не умеет — ни хотеть, ни быть счастливым. Потом воспоминания стали возвращаться к нему — момент за моментом, образ за образом, как бусины на нитке. И многие из них были наполнены кристально-прозрачным, солнечным, беспримесным счастьем.
— Иди сюда.
Фенрис идёт. У него чудесная осанка и румянец на щеках.
— Разденься.
Фенрис раздевается. Хозяин смотрит на него, и ему нравится то, что он видит. Фенрису страшно и хорошо. Он знает, что будет больно. Зато Хозяин будет доволен им. Фенрис сумеет сделать так, чтобы ему было очень хорошо. И любая боль стоит этого.
— Расслабься.
Но Фенрис и не пытается. Он знает, что Хозяину нравится, когда он хныкает от боли. Хозяин раздвигает ему губы и вставляет кляп, так что стоны Фенриса становятся хриплым мычанием. Фенриса подташнивает, но ему всё равно.
— Тебе очень идёт быть связанным.
От этих слов его член, и без того возбуждённый, готов разорваться от напряжения. Фенрис стонет от наслаждения, на глазах у него — слёзы счастья.
— Ты прекрасно справился.
Фенрис справился так хорошо, что Хозяин даже позволил ему кончить. И теперь его голова лежит на хозяйских коленях, и Хозяин медленно поглаживает его ухо. Пропускает острый кончик между пальцами, теребит мочку, отводит чёлку со лба и тихо шепчет ему, каким хорошим мальчиком он был. Фенрис думает, что мог бы, наверно, умереть хоть сейчас — счастливее он уже никогда не будет.
Хоук любит его. Он любит Хоука. Они через многое прошли вместе — и ещё больше, видимо, им предстоит. Фенрис никогда не скажет этого вслух, но с Хоуком — сложно. Он заставляет думать о неудобных вещах, он просит странного, но хуже всего то, что Фенрис не понимает толком: чего же всё-таки хочет сам Хоук? Чего ждёт от него?
— Из обычного эльфа я сотворил совершенство. Встречайте: Фенрис, мой Волчонок.
Фенрис выходит к гостям. Он абсолютно голый, чтобы ничто не мешало гостям осмотреть его татуировки. От боли ему трудно двигаться, но Фенрис очень старается. К нему подходят, его рассматривают. Лириум жжёт Фенриса изнутри, ему кажется, что в мире нет ничего, кроме пылающей белой боли. Боли и счастья — потому что у его Хозяина всё получилось.
Фенрис надеется, что когда-нибудь сможет смириться с этими воспоминаниями.
— Хоук, — спрашивает он как-то, в особенно тоскливую ночь. — Что такое вообще — быть счастливым?
— Не знаю, — сонно отвечает Хоук. — Это сложно.
Название: Пьяный компас
Автор: elidoo
Оригинал: Drunken Compass
Переводчик: Чёрная шапочка
Бета: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: м!Тревельян/Дориан
Категория: слэш
Жанр: АУ, юмор, романтика
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (1648 слов в оригинале)
Саммари: Тревельян всего лишь хотел утопить в стакане мысли о расставании с девушкой.
Примечание: Модерн!АУ; Дориан пьет итальянский ореховый ликер «премиум-класса» Франджелико, у которого чувственно-грешноватая реклама. Олд фешен — название коктейля на основе бурбона, скотча или виски.
— Поверить не могу, что она тебя бросила! — голос Быка, громкий, как горн, мгновенно привлек внимание окружающих. — Срань господня, вы, ребята, были вместе сколько — шесть лет?
— Семь, — Тревельян вздохнул и поднял руку, чтобы вышибала поставил на нее печать клуба. — И она меня не бросала. Я сделал предложение, и она сказала «нет». Опять.
— Мужик, это хреново. Вы с ней что, все еще вместе?
Вслед за Быком Тревельян вошел в клуб «Приют Вестника» — ужасное название для места, которое было чем угодно, но не приютом — и выудил телефон из заднего кармана.
Нет новых сообщений.
— Учитывая, что я ничего не слышал от нее уже неделю — наверное, нет.
— Значит, она тебя все-таки бросила.
Тревельян одарил Быка тяжелым взглядом.
— Тебе обязательно сыпать соль на свежую рану? Приятель, я вообще-то страдаю.
— Ну, забудь о Нере. Ты здесь как раз для этого! Мы собираемся напиться вдрызг, а потом найдем тебе милую девочку, с которой ты поедешь домой, — ухмылка Быка была заразительной, и Тревельян обнаружил, что тоже слегка улыбается. — Или двух, если ты сумеешь справиться сразу с двумя.
— Я собираюсь осуществить только первый пункт твоего плана, — сказал Тревельян, когда они распахнули двухстворчатую дверцу и мгновенно ослепли от ярких вспышек. Он кивнул на бар: — Пиво?
Четыре бокала спустя он все еще был слишком трезвым, чтобы не обращать внимания на скользкий пол, или острый запах искусственного дыма, или — о, ничего себе, в этом клубе было две пузырьковых машины! — или непрестанное бум-бум-бум, которое почему-то называлось музыкой.
Бык куда-то исчез — несомненно, демонстрировал свою впечатляющую мускулатуру восторженным и вусмерть пьяным посетителям.
Тревельян снова проверил телефон. Нет новых сообщений.
Возможно, пришло время перейти на что-то покрепче пива.
— Вы наливаете олд фешен? —Тревельяну приходилось перекрикивать музыку, чтобы молодая девушка за барной стойкой могла его услышать. Сквозь стеклянную столешницу под его руками он мог видеть живых тропических рыбок. Да что это за место?
— Что? — блондинка нахмурилась, глядя на него. — Это еще что за понтовое извращение?
— Забудьте, — он протянул ей двадцатку. — Просто бурбон. Чистый.
Девушка за стойкой что-то пробормотала — учитывая, сколько стоил напиток, она была не очень-то дружелюбна. Тревельян взял салфетку из стопки и бездумно повертел ее в руках, удерживаясь от желания вновь проверить телефон.
И тут он почувствовал, как чья-то рука задирает его рубашку и горячие пальцы касаются кожи, скользят вдоль позвоночника...
— Сто-оп! — Тревельян подпрыгнул и схватил шуструю руку. — Это совершенно неуме...
Оставшаяся часть предложения умерла у него на губах, когда бархатный рот накрыл его собственный, нежно посасывая и покусывая, а язык, сладкий от Франджелико, скользнул между его губ.
Тревельян даже не знал, кого целует — его глаза сами прикрылись в тот момент, когда их языки встретились — только что его партнер был демонически искусен; он не смог сдержать слабый стон, зародившийся в груди, когда поцелуй стал глубже.
— Риленус, — медово промурлыкали ему на ухо, когда их губы наконец разомкнулись. — Ты говорил, что позвонишь мне. Я уже был готов высылать поисковый отряд.
Тревельян открыл глаза и медленно моргнул.
— Хммм?
Невероятно красивый мужчина посмотрел на него в ответ — у него были темные волосы, глаза отливали серебром, а губы являли собой воплощение порочности. Холеные усики и маленькая эспаньолка объясняли, почему минуту назад Тревельян почувствовал легкую щекотку.
— Ты уже забыл обо мне? — спросил потрясающий незнакомец; алкоголь сделал его речь слегка неразборчивой. — Ты ведь сказал, что тебе нравится та штука, которую я делаю языком.
Тревельян судорожно сглотнул.
— Мне жаль, но ты ошибаешься. Я не...
Одна ладонь зарылась в его волосы, другая легла сзади на шею, и его вовлекли в еще один головокружительный поцелуй — и незнакомец сделал ту штуку языком.
Дыхание Создателя, Риленус был идиотом, раз не отозвался на приглашение этого мужчины.
Кто-то хлестнул их связкой соломинок для коктейлей и раздраженно буркнул:
— Нечего устраивать прелюдию посреди бара, алкоголики! Вы пройти не даете!
Тревельян, не выпуская незнакомца из объятий, поспешил к выходу, совершенно забыв о своем бурбоне.
Они ввалились в полутемное помещение, не переставая целоваться и отчаянно дергая друг на друге одежду, пытаясь добраться до обнаженной кожи.
Обворожительный незнакомец вжал Тревельяна в стену, с пьяной несдержанностью потираясь о его бедра своими.
Прикосновение заставило Тревельяна зашипеть, и он слегка отпрянул, чтобы сделать прерывистый вдох, который обернулся стоном, когда мужчина воспользовался моментом, чтобы втянуть в рот мочку его уха.
Благая Андарсте...
Руки! Руки в неожиданных местах!
Тревельян был пьян, но все еще соображал достаточно, чтобы осознавать: все происходящее было ужасно неправильным. Пользоваться тем, что незнакомец перебрал с выпивкой — и неважно, что он был безумно привлекателен и сам этого хотел...
— Подожди секунду! — Тревельян, вероятно, сказал это громче, чем собирался, но в этот момент его крепко ухватили за задницу, и действовать требовалось немедленно, если он хотел сохранить ясный рассудок. — Я не могу. Это неправильно.
— Не беспокойся, Риленус, — легкие, как перышко, поцелуи на шее заставили Тревельяна ахнуть, но он нашел в себе силы отстраниться. — Я обещал, что никому не скажу — и я буду молчать. Делай со мной что хочешь.
— Нет, дело не... — сбитый с толку, Тревельян ошарашенно моргнул. — Что?
Умелые пальцы приласкали выпуклость в его штанах, и ему пришлось прикусить губу, чтобы сдержать стон.
— Ты этого хочешь. Я этого хочу. Один-один.
— Послушай, ты очень привлекательный, и при других обстоятельствах я бы принял твое предложение, — Тревельян обхватил ладонями манящее, прекрасное лицо, заставляя мужчину посмотреть себе в глаза. — Но все это неправильно, потому что я не Риленус.
Серые глаза отчаянно пытались сфокусироваться.
— Ты не Риленус?
— Нет.
— Ты не Риленус, — это уже прозвучало как утверждение.
Отлично, они достигли хоть какого-то взаимопонимания.
— Верно.
— Тогда кто ты, мать твою, такой? И почему ты у меня дома?
— Тревельян. Меня зовут Тревельян, — он облизал губы — нервная привычка — и слегка покраснел, ощутив на них вкус поцелуев. Он позволил рукам опуститься. — Мне жаль. Не стоило мне сюда приходить.
— Тогда зачем пришел? — бровь любопытно приподнялась, и Тревельян поборол желание проследить ее изгиб большим пальцем.
— Потому что мне понравилось целовать тебя.
Простота его ответа, похоже, обескуражила пьяного хозяина квартиры. С оттенком любопытства Тревельян наблюдал за тем, как он глубоко вздохнул и задержал дыхание; его глаза широко распахнулись.
Когда незнакомец снова заговорил, на его губах возникла улыбка, сочащаяся коварством.
— Дориан, — произнес он; великолепные белые зубы блеснули в полутьме.
— Прошу прощения?
— Это мое имя. Запомни его. Чуть позже ты будешь кричать его.
Тревельян едва не поперхнулся.
— Ты слышал хоть слово из того, что я сказал? Я не...
— Не Риленус. Я уловил, — Дориан обвил его шею руками, притягивая ближе. — Но ты уже здесь, так что мы можем продолжить.
Бархатный язык лизнул его нижнюю губу, и мозг Тревельяна предпринял попытку отключиться.
— Нет, — он со всей возможной нежностью отстранил Дориана за плечи. — Я не хочу.
— В смысле «нет»? Разве не за этим ты сюда пришел?
— Ты пьян, так что — не за этим.
— Почему?
— Потому что я хочу быть чем-то большим, чем память о пьяной ошибке наутро.
Это был уже второй раз, когда Дориан посмотрел на него как на редкую зверушку, наклонив голову таким образом, что Тревельяну немедленно захотелось снова его поцеловать.
Соберись.
Он прочистил горло и поспешил перейти к действиям, чтобы не выкинуть какую-нибудь глупость.
— Давай-ка уложим тебя в постель. Я с удобством устроюсь на твоем... — он оглядел гостиную и нашел взглядом старенький диван, заваленный книгами, — э, видимо, на твоей книжной полке из черной кожи.
Утреннее солнце заглянуло в большие окна, заиграло в гранях чего-то блестящего и стало светить в глаза.
Тревельян горестно застонал и отвернулся, пряча нос в кожаных складках дивана и чувствуя запах старых книг и чернил.
Он не был жаворонком.
Как раз когда Тревельян счастливо соскальзывал обратно в сон, чувствительный тычок в спину бесцеремонно выдернул его из полудремы.
— Проснись, — тот же голос, что прошлой ночью шептал сладкие обещания ему на ухо, в жестокой реальности утра больше не звучал ласково и игриво. — Хочу посмотреть, не урод ли ты.
Он что, серьезно?
Ну, по крайней мере, Дориан его вспомнил.
— Нет, — недовольно пробормотал Тревельян в теплую кожу под щекой. — Еще полчасика.
Наглые руки потянули за рубашку, напрасно стараясь заставить его перевернуться. Он свернулся клубком, предоставив Дориану возможность ругаться на его спину; от осознания абсурдности ситуации в нем закипал смех. Тревельян перестал сдерживать его, когда Дориан начал щекотаться, царапая чувствительную кожу короткими ногтями.
— Да обернись ты, ленивый ублюдок! Я хочу знать, нужно ли мне прополоскать рот отбеливателем!
Тревельян от души потянулся и наконец обернулся, щурясь от света.
— Ты совсем другой человек при свете дня, Дориан.
Он сделал вид, что не заметил легкого румянца на щеках Дориана, но его пальцы, действуя словно по собственной воле, легонько коснулись родинки около правого глаза.
— Доброе утро, — сказал Тревельян с сонной улыбкой.
Когда Тревельян почувствовал, как телефон завибрировал в заднем кармане, он схватил его с такой торопливостью, что едва не выронил проклятую штуковину.
Одно новое сообщение.
Тревельян провел пальцем по экрану, чтобы разблокировать его, и прочел короткое послание.
Заканчиваю работать в 30. Закажем ко мне тайскую еду? хо
Он торопливо напечатал ответ.
Давай поужинаем у меня. Хочу отдать тебе кое-что.
Второй рукой он безотчетно скользнул в карман, ощупью найдя новенький ключ.
Название: Свет во тьме
Автор: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Дориан!венатори/Каллен!красный храмовник
Категория: преслэш
Жанр: AU, дарк, романс
Рейтинг: PG-13
Размер: 1200*851
Название: Соблазн
Автор: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Дориан/м!Адаар
Категория: слэш
Жанр: романс
Рейтинг: G
Размер: 1200*851
Название: Ва-банк
Автор: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Кальперния, Корифей
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Размер: 1374*2000
Название: Искусительный шёпот
Автор: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Гереон Алексиус, Феликс Алексиус
Категория: джен
Жанр: ангст, драма
Рейтинг: PG-13
Размер: 500*875
Название: Защитники справедливости
Автор: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Кальперния
Категория: джен
Жанр: ангст, драма
Рейтинг: PG-13
Размер: 500*875
Название: Desire
Автор: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Каллен/Дориан
Категория: слэш
Жанр: романс
Рейтинг: G
Размер: 684*1100
Исходники: скриншоты из игры